Председатель Российского детского фонда Альберт ЛИХАНОВ: В частные руки раздали свыше ста тысяч сирот, из них возвращены около тридцати тысяч

Отечественным гуманистам лучше не кричать о жестоких американцах, а поинтересоваться количеством беспризорников, которые бродят по улицам наших городов. Редкий случай: отметивший 13 сентября 75-летие писатель Альберт Лиханов предпочел говорить не о юбилее, написанных или переизданных книгах, а о Российском детском фонде, который возглавляет более двадцати лет, с момента его основания. И даже шире — о судьбе российских детей… Ничего не меняется, Альберт Анатольевич? Окончательно впали в детство? Мечтаю не выпасть из него! И всем желаю того же. У Льва Толстого есть философема, что идеален новорожденный человек. Чистый, непорочный и естественный, по мере взросления он становится хуже и хуже. А по поводу перемен… Детство — зеркало, отражающее взрослое общество и его проблемы. Возможно другое сравнение: это увеличительное стекло, позволяющее рассмотреть все в подробностях. Картина, увы, складывается неприглядная. Я ведь дитя войны, сполна хлебнул лиха. Отец с первых дней ушел на фронт, дважды был ранен, мама служила в госпитале. Пришлось голодать, лечиться от малокровия. Счастье, что наш дом миновала похоронка, а ведь многие мои ровесники стали сиротами. Я написал об этом в повести Последние холода. Жилось трудно, но оптимизм зашкаливал. Мы верили в победу и были детьми народа. Наверное, кто-нибудь усмехнется: Лиханов пафос гонит. Нет! Уроки в школе шли в три смены, и каждое утро начиналось с того, что учительница на карте отмечала, где ведутся бои. Пока красная линия ползла на восток, мы молчали. Зато как радовались, когда наша армия перешла в наступление! Географию учили по сводкам с фронтов! А сегодня, значит, не во что верить? Произошла подмена ценностей. Нельзя внушать детям, будто главное в жизни — бабки, успех, измеряемый количеством денег в кармане. Детство — это социализм, при котором все равны. Мы же видим расслоение общества, где богатые и бедные живут словно в разных мирах. Социальная рознь в юном возрасте порождает серьезные проблемы в будущем. Вот вы знаете, сколько сирот насчитывалось в СССР после Великой Отечественной войны? 678 тысяч. А сейчас? Не хочу гадать. От 750 до 800 тысяч. Это ли не приговор государству? В дореволюционной России существовала система патроната: осиротевшего ребенка отдавали на воспитание в другую семью, которой выплачивалось пособие. В 1988 году Детский фонд, носивший в ту пору имя Ленина, начал создавать семейные детдома и за короткое время довел их число по России до 368. В середине 90-х вышло постановление правительства, прекращавшее эксперимент. Но люди-то взяли ребят, в каждом таком доме их было в среднем по десятку! Ладно, перевели в разряд приемных семей. Но раньше за пятерых детей женщинам начисляли зарплату старшего воспитателя детдома, шел трудовой стаж, а теперь это убрали. Сегодня платят так называемые вознаграждения плюс деньги на каждого приемыша. С финансовой точки зрения это удобнее, а с житейской… Да, содержание ребенка в государственном детдоме стоит дорого — от 150 до 250 тысяч рублей в год. Сбросив сирот в приемные семьи, затраты снизили в два-три раза. Но! Расчеты с приемными семьями производят муниципальные органы власти, после кризиса 2008 года задержки стали повсеместными. Итог: в 2007 году приемные родители вернули в детдома четыре с половиной тысячи взятых там ранее детей, в 2008-м — семь тысяч, в прошлом — более десяти тысяч… Понимаете? В частные руки раздали свыше ста тысяч сирот, из них возвращены около тридцати тысяч. Точной статистики нет, ее не раскрывают, дабы не шокировать общество. Есть и другая проблема. Для иных взрослых приемные дети стали формой бизнеса. Скажем, в Москве на каждого такого ребенка семье платят по тридцать тысяч рублей в месяц. Взяв нескольких, можно вполне безбедно жить. Попользоваться, а потом вернуть государству. И ведь это неподсудно, никак не наказуемо! Ну да, моральное осуждение эту публику вряд ли проймет. Кого-кого, а любителей порицать у нас хватает! Скажем, органы опеки и попечительства решили, что им к лицу роль церберов. Лишение родительских прав стало распространенной практикой, ее применяют и по делу, и нет. Нужны профессиональные бригады ремонтников, чтобы попытаться спасти семью, отладить засбоивший механизм, а не доламывать его. Да, мать пьет, отец сидит без работы, возиться с ними муторно и малоприятно, проще отнять право воспитывать собственных детей и отправить тех… Куда? В госприюты! Ежегодно число сирот при живых родителях-лишенцах увеличивается в России в среднем на шестьдесят тысяч. Повод задуматься! Сегодня немодно ссылаться на Белоруссию, но там сохранили семейные детдома. Они успешно работают, деньги дают частные спонсоры, правильнее сказать — благотворители. Построены современные коттеджи, родители, они же — воспитатели, стабильно получают зарплату, дети растут в полноценных семьях. Почему бы России не вернуться на эту дорогу? Дело не только в том, чтобы накормить, одеть и обогреть сирот. Речь о нравственном здоровье общества. Для каждого ребенка главное — любовь, а в казенном доме получить ее трудно. Семья — существительное, все остальное — прилагательные… Правильные слова произносите, Альберт Анатольевич, спорить с ними глупо. Но на языке вертится вопрос: а где же ваш фонд, почему он бездействует? Делаем, что в наших силах. Увы, их значительно меньше, чем в конце 80-х годов прошлого столетия. Тогда нас поддерживал народ. Каждое утро в мой кабинет приносили мешки писем, во многих из которых лежали добровольные пожертвования граждан. Как говорится, рубль от пионера и трешка от пенсионера. В итоге набирались суммы, сравнимые с бюджетом иного союзного министерства. Мы закупили полторы тысячи автобусов и грузовиков для детдомов, три года подряд на собственные средства отправляли десанты врачей в Среднюю Азию и добились снижения детской смертности в регионе… Сегодня обедневшее население вряд ли пойдет в банк, чтобы перевести на чей-то счет трудовой червонец. Думаю, проблема не только в бедности, но и в вере, точнее, в ее отсутствии. Сомневаются люди, что их деньги дойдут до адресатов. И имеют на то основания. Вспомните, как недавно поступили с гуманитарной помощью, собранной для погорельцев… С равнодушием чиновников приходилось сталкиваться и раньше, но тогда не было корпоративных благотворительных фондов, которыми обзавелись нынче многие наши олигархи. Да, и в США есть фонды, построенные на завещаниях умерших богачей или на капиталах миллиардеров, которые отошли от бизнеса и переключились на благотворительность. Но на Западе предпочитают отдавать деньги в общественные организации, те открыты и подконтрольны. В частную лавочку нос не сунешь, всегда получишь ответ: Кому хочу, тому и плачу. Что в этом плохого? В общем-то ничего, но мы в силу специфики и опыта порой лучше знаем, кто наиболее нуждается в поддержке. В России сейчас принято помогать молодым талантам — музыкантам, певцам, подающим надежды математикам или физикам. Вырастет дарование и прославит мецената, покровителя. Прекрасно! Но ведь рядом тысячи тех, кто не будет играть на скрипке Гварнери и рисовать, как Репин, но разве это повод лишать их вспоможения? Пряников вечно не хватает на всех, Альберт Анатольевич… Часто речь о куске хлеба! Конкретный пример: в конце минувшего года пришло письмо от главврача подмосковного детского противотуберкулезного санатория. Женщина рассказывала, что из-за кризиса им срезали финансирование и теперь нечем стирать и мыть полы. Нет денег на порошки и бытовую химию. Количество детей в санатории сократили с девяноста до сорока пяти, хотя больных меньше не стало. Съездил я туда, посмотрел. Большая территория, место красивое. Понятно, к чему дело идет: санаторий прикроют, а землю потом продадут нужным людям. Я обратился к губернатору Громову и получил ответ от областного министра здравоохранения, что выделение средств не предусмотрено бюджетом. Мы стали сами стучать во все двери, обратились в очень крупную нефтяную компанию, не буду называть какую. Нам пообещали два миллиона рублей на ремонт санатория, но резина тянется до сих пор… Однако вот смотрите: Чулпан Хаматова взялась за дело и преуспела с фондом Подари жизнь!. Да, теперь она не только в свете рампы, но и в высшем свете. Знаете, я ведь тоже прошел через подобное. Меня любила Горбачева, звонила чуть ли не каждую неделю. Потом Раиса Максимовна решила возглавить Детский фонд, и я подвергся серьезным гонениям. Наивно рассчитывать, что симпатии власти будут вечны. Хаматова собирает деньги на лечение больных лейкемией детей, честь ей и хвала. Но созданный менее четырех лет назад фонд Подари жизнь! работает преимущественно с Российской детской клинической больницей, чей главврач Николай Ваганов состоит в нашем президиуме. Лейкемия, к счастью, не так страшна, как раковые опухоли. Проблему детской онкологии надо ставить шире. Еще в конце 80-х годов в Москве начали строить детский онкоцентр, проект поддержал глава союзного правительства Николай Рыжков, но работы на Каширке так и не завершили. Сегодня премьер Владимир Путин говорит, что новый федеральный медцентр на Ленинском проспекте, где будут лечить детей с онкологическими и иными тяжелыми заболеваниями, введут в строй в 2011 году. Тогда и мы снова развернем программы, которые были на время заморожены. Зачем ждать, если можно скооперироваться с коллегами из других фондов? С нами неохотно идут на контакт. Это вопрос амбиций. Кому достанется слава? Мы за лаврами не гонимся, но бегать и уговаривать кого-то вступить в союз тоже не станем. Понимаете, люди часто не готовы заниматься долгосрочными программами. Проще засветиться на шумных пиар-акциях и отойти в сторонку. А Детский фонд тянет воз проблем третий десяток лет, и конца пути, увы, нет. Убежден, в стране должна быть общественная благотворительная организация, которую поддерживало бы государство. Нам из казны за все время не перепало ни копейки. Ни при советской власти, ни сейчас. Иногда называю себя профессиональным попрошайкой. Вынужден ходить, писать, просить… А куда деваться? Вот искали мы деньги, чтобы 1 июня в очередной раз провести День защиты детей. В итоге привезли в Москву одиннадцать тысяч ребятишек из разных регионов. Столичные артисты дали благотворительные представления, дети побывали и в Большом театре, и в Малом, их накормили бесплатным обедом, вручили подарки... Да, это лишь день, но ребята увидели, что есть иная жизнь, к которой надо стремиться. Разве плохо? Теперь в России есть детский омбудсмен. И это тоже хорошо? К подобным новациям отношусь сдержанно. Всякий раз вспоминаю сказку о вершках и корешках. За лето по халатности взрослых утонуло несколько десятков детей. Павел Астахов обсуждал эту тему с Дмитрием Медведевым после трагедии на Азовском море, когда погибли сразу шестеро ребят. Президент поинтересовался, почему организацией детского отдыха занимаются ООО. Но говорить надо не о частном случае, это повсеместная практика. Поднял ли омбудсмен проблему в разговоре с главой государства, знает ли, с какого края подобраться к ней? Раньше за оздоровление детей отвечал профсоюз, теперь же, по сути, и спросить не с кого… Астахов — адвокат, правовое поле — его хлеб. Скажем, если наших детей обижают иностранные усыновители, омбудсмен в первых рядах защитников… Это такая сфера для спекуляций! Давайте оперировать фактами: с 1992 года иностранцы вывезли из России 80 тысяч детей, из них 50 тысяч — в США. За все время в Штатах официально зафиксировано 19 случаев с летальным исходом усыновленных экс-россиян. У нас же лишь в 2008 году насилию подверглись 126 тысяч несовершеннолетних, из них почти две тысячи убиты собственными родителями, а почти три тысячи детей получили тяжкие телесные повреждения. Статистика за 2009-й столь же удручающа. Вот и сопоставьте цифры. Могу добавить, что ежегодно 50 тысяч подростков убегают из дома из-за жестокого обращения в семьях. Так что отечественным гуманистам лучше не кричать о жестоких американцах, а поинтересоваться количеством беспризорников, которые бродят по улицам наших городов. В Испании, к примеру, существует общество родителей, усыновивших российских детей. Там не забыли 1937 год, когда в Советском Союзе принимали членов семей республиканцев, бежавших от Франко. Теперь испанцы делают ответный жест, и им надо поклониться за него. Часто ведь вывозят инвалидов, больных детей. Что ждало бы их здесь? А на Западе появляется шанс обрести новую жизнь… Непатриотично рассуждаете, Альберт Анатольевич! Моя страна — детство, с ее позиций и говорю. Я писатель, меня не может не огорчать, что за последнее десятилетие в стране закрылось более четырехсот детско-юношеских библиотек. Кого хотим вырастить, кому доверить Россию? Да, детский вопрос — трудный. Но я уже сказал, что и не выпадал из детства… Андрей ВАНДЕНКО, журнал Итоги